1. Аддис-Абеба. Потерянный багаж.
2. Аддис-Абеба. Растаманы и сырое мясо.
3. Аддис – Арба Минч. Давид, чат и кормление кошек.
4. Арба Минч – Консо – Джинка. Племенной рынок, тедж и стеклянная бутылка.
5. Джинка – национальный парк Маго. Мурси и чат церемония.
Татьяна Мут.
Место действия – Эфиопия, ноябрь-декабрь 2006г.
Аддис-Абеба. Потерянный багаж.
Перелет был долгим, так что в Аддис мы добрались дезориентированными во времени и в пространстве. Аэропорт нас приятно удивил возможностью курить, где придется, наличием обменника с приличным курсом и… отсутствием нашего багажа. Мы долго стояли около вращающейся ленты в надежде, что наш мешок сейчас приедет. Увы…
Где-то в цепочке наших перелетов случилась брешь, куда, собственно, и угодили наши вещи. Стали выяснять у служащих аэропорта как у них принято поступать с потерянным/найденным багажом. И услышанное нас совсем не обрадовало. Дело в том, что на поиски багажа уходит около пяти дней и хранят его, как правило, не более пяти дней. И если ты вовремя не забрал свои вещи, то их отправляют странствовать в обратном направлении.
Это обстоятельство существенно влияло на наши планы. О том чтобы уехать на север Эфиопии на 17 дней уже не могло быть и речи, надо было срочно перекраивать маршрут с учетом ситуации. Мы уселись недалеко от стойки потерянного багажа, достали виски, путеводитель по Эфиопии и стали думать, что же нам делать. В процессе мозгового штурма была допита бутылка виски, еще пара тройка служащих аэропорта озабочена нашими проблемами, снят видеосюжет на тему «Друзья, ловите наш багаж», выкурена куча сигарет и достигнуто понимание ситуации. Мы решили, что север Эфиопии подождет, и пока все кому положено ищут наш багаж, мы вполне успеем съездить на юг страны. Видимо мы настолько основательно расположились и вели себя так неспешно, что сотрудники аэропорта стали к нам подходить и спрашивать, не собираемся ли мы остаться жить здесь до тех пор, пока не найдутся наши вещи. Идея показалась нам свежей и не лишенной оригинальности, но мы все же решили провести каникулы традиционно. Поэтому, взяв номера телефонов у представителя Кенийских авиалиний и нескольких сотрудников аэропорта, поехали в отель «Тайту», несмотря на уверения таксиста, что он забит представителями организации объединенных наций и нам следует остановиться в «Шератоне» или, на худой конец, в «Хилтоне».
Отель «Тайту» построен в 1907 году, принадлежит государству и состоит из одного здания и нескольких, не побоюсь этого слова, сооружений. В одном из сооружений для нас нашлась комната. Я осталась с уцелевшими вещами, а Татьяна взяла ключи от номера и пошла смотреть. Вернулась она быстро, с непроницаемым выражением лица и на мой вопрос: «Ну, как?», сказала: «Посмотри сама». Номер выглядел грустно и почему-то вызывал ассоциации с музеем геноцида в Пном-Пене. Чтобы не разочаровывать парня на ресепшене мы сказали, что нас, конечно, все устраивает, но нет ли у них номера подороже. Работник отеля очень удивился нашей просьбе, а присутствующий здесь же бэкпекер чуть не умер со смеха.
Нас поселили на втором этаже главного здания, в просторной комнате с балконом. Номер наш по африканским меркам претендовал на люкс и был набит под завязку ненужными предметами: пыльными коврами, диванами, креслами, мрачными картинами на христианскую тематику, зеркалами. В номере был даже телевизор, транслировавший ВВС. Через всю комнату, по стенам и потолку, как жилы, тянулись электропровода, все в скрутках, без малейшего намека на изоляцию. Изоленту, похоже, в Эфиопии еще не изобрели. Ветхое постельное белье, пыль по углам завершали картину. Но от добра — добра не ищут, помылись, устроили постирушку, выпили виски и легли спать.
Проспали целый день, через час начнет темнеть, скоро все закроется, а у нас ни воды, ни еды, местные деньги в ограниченном количестве и отсутствие каких-либо планов на завтра слегка напрягает. Сообщили представителю Кенийских авиалиний, где нас искать, в случае чего и пошли в народ. Купили воды, убедились в том, что банки уже закрыты, поблудили по вечерней Пьяцце, зашли в турагенство при нашем отеле, лениво поторговали джип на юг, полистали книжку про племена юга долины Омо. В ресторане при отеле заказали: мне традиционную эфиопскую еду, Татьяне макароны болоньезе.
Наиболее типичным блюдом эфиопской кухни является уот, острое тушеное мясо, иногда с овощами, приправленное смесью берберы (перцем). Подается вместе с инжерой — пористой тонкой лепешкой, напоминающей по внешнему виду большой блин серого цвета. Для приготовления инжеры применяется дрожжевое взбитое тесто из муки мелкозернистой культуры тефф, которая встречается только в Эфиопии.
Инжера с непривычки вызывает неоднозначные чувства. Во-первых, своим видом. Как заметила Танька: «Похожа на половую тряпку». А во-вторых, своим кислым специфическим вкусом. Баранину тоже никто особо не утруждался готовить. Она была жесткой и невкусной. Впоследствии я полюбила и инжеру, и мясо местного приготовления, а плохой повар даже макароны может испортить. Тем более что они на вкус тоже были редкая гадость.
День не задался, продолжать его в том же духе можно было из чистого садизма по отношению друг к другу, уже подкатывала ностальгия, а поскольку это опасные симптомы, было решено спать. Утро вечера мудренее. Завтра, с новыми силами, все решим, организуем, наверстаем.
P. S. Аддис-Абеба расположена на высоте 2400м над уровнем моря и ночи здесь, мягко говоря, прохладные. Татьяна мерзла под одеялом в носках и толстовке. Местные жители вечерами надевают пуховики, пальто или кутаются с головой в одеяло.
Аддис-Абеба. Растаманы и сырое мясо.
С утра первым делом пошли в банк неподалеку менять деньги. Обмен дело муторное. Сначала долго ждали, когда пришлют информацию о курсе валют, даже успели позавтракать в кафе напротив банка, потом служащий забрал у Татьяны доллары и куда-то ушел. И пропал. Мы уж думали навсегда. Но он все-таки вернулся и сообщил, что сто пятьдесят долларов у нас фальшивые. При этом у Татьяны зародилось подозрение, что он кое-какие купюры подменил. Но поскольку доказать это не представлялось возможным – решили спустить на тормозах и сплавить «фальшивки» при первом удобном случае. В окне обмена опять все застопорилось. Потому, что доллары опять начали проверять долго и нудно. Вдруг мы их подменили пока шли от одного сотрудника банка к другому. Мне надоело, и я пошла на улицу. Поболтала с охранниками банка на предмет их автоматов Калашникова. Охранник был очень мил и подарил мне розу. Наконец Татьяна получила местную валюту и мы, забрав у охраны банка видео- и фотокамеру, пошли в сторону своего отеля. (Во все банки Эфиопии запрещено проносить фото- и видеотехнику, так же запрещено ей пользоваться вблизи банков, как, впрочем, и вблизи многих официальных учреждений.)
Идем, значит, мы по улице, я с розой, Татьяна с фальшивыми долларами, настроение отличное, собираемся продлить отель, созвониться насчет пропавшего багажа и организовать на завтра поездку на юг страны, как из отеля «Вутма», нам наперерез, выскакивает растаман, предлагает устроить сафари в любую точку планеты и говорит, что у него есть прекрасный гид, говорящий по-русски. Гид на самом деле прикольный, правда, по-русски знает слова три. Менеджера по туризму зовут Черу, гида – Антуан. Мы тут же переделываем его в Антона.
Растаманы веселые, кофе в «Вутме» хороший, багаж нашелся, настроение прекрасное. Едем на растаманской машине в аэропорт, забираем свой мешок с вещами, завозим в отель и едем кататься по Аддису.
Заезжаем поесть в забегаловку для местных. Антон долго и со знанием дела рассматривает тушу барана и делает заказ. Нам приносят СЫРОЕ мясо с инжерой и соусом. Татьяна, естественно, есть не стала, а я, как всегда, рискнула здоровьем. Называется это блюдо «тэрей сига», и едят его следующим образом: отрезают небольшие ломтики мяса, заворачивают в инжеру и обмакивают в соус. Соус очень острый и пряный.
Где-то в середине трапезы вспоминаю, что эксперимент этот не совсем ко времени. Завтра нам предстоит долгая дорога в Арба Минч. Переключаюсь на мясо, подвергнутое тепловой обработке. Пробую местное вино «Gouder», сухое, красное, с ярким вкусом и долгим послевкусием.
Национальный музей. Экспозиция интересная, хоть и небольшая. Можно фотографироваться с Люси, прародительницей рода человеческого, названой по песне Биттлз «Lucy in the sky with diamonds», которая звучала в лагере археологов в момент находки.
Очень долго колесили по городу в поисках кассеты Боба Марли для предстоящей поездки. Ребята оказались большими поклонниками его творчества.
В машине накурилась с Антоном травы, которая подействовала на меня не лучшим образом: в груди появилась дырка, сознание норовило куда-то ускользнуть, приходилось постоянно прилагать усилия, чтобы вернуть его на место. Настроение испортилось. Мне стало казаться, что все вокруг замышляют что-то плохое и, что я понимаю амхарский язык. А тут еще Антон стал задавать ненужные вопросы типа, а что вы сказали портье в отеле, куда вы едете, с кем и т.д. Короче, я решила, что нас сейчас завезут к черту на рога, разведут на деньги, а потом ищи — свищи ветра в поле. Нас остановил полицейский за нарушение каких-то правил, и я бдительно записала его номер. А Татьяне велела смотреть в оба и понимать английский язык. Дурацкая трава – одним словом. Позже я тоже пробовала курить — и опять у меня негатив пер.
Вернулись в «Вутму», выпили макиато, отказались от вечернего совместного времяпрепровождения и осмотра машины, на которой нам предстоит ехать на юг и, договорившись встретиться завтра поутру, отправились кормить Таньку приличной едой в итальянском ресторане «Костелли». Ресторан, очень дорогой по эфиопским меркам, был полон, но хозяйка пообещала нам столик на восемь вечера.
Зашли в отель, выпили виски, понаблюдали за жизнью города с балкона и вернулись в ресторан, где потратили на ужин бюджет маленькой африканской страны, напились вина, поснимали на камеру, как я солю залитую вином скатерть. Было весело, во всяком случае, мне.
Аддис – Арба Минч. Давид, чат и кормление кошек.
В восемь утра, как и договаривались, за нами заехал джип. Водитель по имени Деджен был нормальной негритянской наружности, без дред и прочих излишеств, Антон приоделся в пуховик, а Черу сказал, что если мы не будем возражать, то с нами может поехать инженер из Москвы и тогда поездка обойдется нам дешевле. Мы, конечно же, согласились. Давид оказался не инженером и не из Москвы, но в целом впечатление производил приятное, хотя и казался несколько заторможенным. Что, впрочем, скоро объяснилось. Накануне он изрядно накурился травы, на плечах у него выросли уши, а из телевизора полезла всякая дрянь. Какое впечатление произвели мы, сказать не берусь. У меня было похмелье, и начали ужасно лезть волосы, а Татьяне в Аддисе все время не хватало воздуха.
Поскольку Давиду надо было сдать авиабилет, а так же все мы хотели купить билеты на север – поехали в офис Эфиопских авиалиний.
Эфиопские авиалинии – это отдельная песня, из которой слова не выкинешь. Мало купить (за страшные деньги) у них билеты – надо еще каждый раз их подтверждать и переподтверждать. Процесс выглядит следующим образом: накануне вылета приходишь в офис Эфиопской авиакомпании, занимаешь очередь, долго ждешь, наконец, показываешь сотруднику офиса купленный тобой билет, выражаешь намерение им воспользоваться по назначению, сотрудник офиса долго копается в компьютере и чего-то там смотрит, после чего, берет список пассажиров на бумажном носителе и ставит галочку напротив твоей фамилии. Теперь ты можешь быть уверен, что улетишь, если не отменят рейс.
Пока сотрудники Эфиопских авиалиний оформляли билеты, мы успели познакомиться еще с одним русским, купить две упаковки воды в дорогу, сфотографировать детей на улице и цветущую джакаранту, купить носовые платки, несколько раз покурить, разменять деньги и вдоволь насмотреться на растаманов на грани нервного срыва. Наконец, ценой неимоверных усилий, служащим авиалиний все удалось и мы, погрузившись в джип, поехали на юг.
Дорога – отличный асфальт, вокруг расстилаются потрясающие ландшафты, но на все наши просьбы остановиться, что-нибудь сфотографировать, мы получаем один ответ – на обратной дороге.
Первая остановка – придорожное кафе в неизвестном населенном пункте. Устраиваемся за столиком в тени громадного фикуса. Мы хотим мясо, но сегодня не мясной день. Приходится заказать рыбу. Нам с Татьяной хорошо известно, что в беднейших странах мира порции всегда огромные, поэтому заказываем одну рыбу и одну инжеру с овощами на двоих. Блюдо выглядит празднично и нарядно, но больше похоже на инсталляцию какого-то особо продвинутого художника, а не на еду. Осторожно начинаем пробовать, аппетит приходит во время еды, и мы просим еще по рыбе на каждого.
Во время нашего завтрака случился забавный инцидент. Местный дядька смотрел, смотрел, как мы кушаем, не выдержал и разразился обличительной речью минут на тридцать. Мы нервно сглотнули и, поскольку он с каждой минутой все больше заводился и очень уж был похож на фанатика, вежливо его выслушали, прекратив жевать. Мы мало, что из его речи поняли, но, по-моему, суть была в том, что все американцы — козлы. Когда он закончил и вопросительно уставился на нас — мы сказали ему, что не понимаем по-английски. Он очень расстроился, обиделся и ушел.
Остановка вторая – город Шашимин. Антон, под предлогом покупки кассеты с музыкой в стиле регги, купил травы и чата.
Остановка третья – Антону очень хотелось покурить травы, и он сказал, что это плановая остановка, и мы можем сходить в туалет. В кустики. Давид составил ему компанию, а мы пошли в кусты, куда буквально через минуту сбежалось все население ближайшей деревни. Что с нами делать они не знали, мы уже все сделать успели, но что-то делать вместе было надо, и я стала их фотографировать и показывать им их фотки на дисплее. Народу это понравилось, стали позировать и смущаться, увидев себя. Наши рюкзаки как всегда были набиты карамельками для местного населения, и я, недолго думая, достала пакет. Меня чуть не порвали как тузик тряпку, куда только подевалось смущение и доброжелательность. Водитель и гид стали орать, отгонять всех от машины, а потом сказали мне, что бы я больше так не делала. Могут между собой передраться и машину повредить. Да у меня и самой желания поубавилось.
Ехали мы долго, дорога становилась хуже, местные жители гнали из буша стада коров, начинало смеркаться. Но я не чувствовала усталости. Может быть потому, что жевала чат, а может быть, время пролетело быстро, потому что мы трепались с Давидом. Рассказывали ему про наши прошлые поездки в Юго-Восточную Азию, а он нам о Джибути и Хараре с Дире Давой, в которых уже успел побывать, а мы только собирались.
Чат – совершенно замечательная трава, вернее верхушки какого-то кустарника. Его надо сжевать целый веник, чтобы почувствовать какой-либо эффект. Мы спрашивали у аборигенов, как он на них действует. Кто-то говорил, что расслабляющее, кто-то, что хочет спать, а некоторые хотели спать с женщиной. На меня он действовал очень тонизирующе. Кроме того, его вкус похож на что-то из детства, когда мир познаешь всеми возможными способами, и тянешь в рот, что попало. Чат надо периодически запивать водой и вкус у нее — очень сладкий. Давид говорит, что чат классно оттеняет вкус кофе.
В Арба Минч въехали в темноте. Городок небольшой, своего рода перевалочный пункт на пути в племена. В конце ноября там проходит культурный фестиваль, на который съезжаются представители различных племен. Главная улица широкая, высажены пальмы. Сейчас маленькие пальмы окружены досками и колючей проволокой, но когда-нибудь они вырастут, и будет красиво.
Антон спросил, в каких отелях мы хотим останавливаться. Дорогих или бюджетных. Выбрали бюджет. Нас привезли на постоялый двор, но мы проявили характер и настояли на поисках более пригодного для ночлега места. Нашли нечто среднее: дешево, комнаты чистые, белье тоже, но только холодная вода очень тоненькой струйкой и туалетную бумагу не дают. Попросили мальчишку, который всем заправляет, починить воду и пошли ужинать, а заодно и обедать в ресторан при отеле для туристов побогаче.
С голодухи заказали мясо и по салату. В Арба Минче был мясной день. Естественно наелись салатами, мясо покусали и принялись кормить кошек, которые шныряли повсюду, но к нам подходить боялись. Может из-за цвета нашей кожи? Так что приходилось мясо разбрасывать по окружающим цветникам с розами.
Арба Минч – Консо – Джинка. Племенной рынок, тедж и стеклянная бутылка.
В городе Арба Минч проживают очень религиозные люди разных вероисповеданий. Часа в четыре утра первый пастырь взял в руки громкоговоритель и начал песнопения. Замолчал он, по-моему, только для того, что бы передать рупор коллеге. Последний не затыкался до семи утра. Да простят меня люди верующие, но спать в таких условиях немыслимо.
Выехали из отеля, дорогой сфотографировали первых марабу и бабуинов. Бабуины привыкли, что им бананы из машин кидают, но наши мандарины их разочаровали и они ушли. Местные дети тоже попрошайки. Как только видят машину с туристами, бегут сломя голову и кричат «Хайланд». Мы сначала не понимали, что имеется в виду, но оказалось, что так называется вода и им нужна бутылка. Причем если даешь бутылку с водой, то воду выливают, а бутылку забирают.
Нельзя не отметить, что Эфиопия очень чистая страна. Даже вдоль дорог не видно мусора. Весь мусор собирается жителями и используется либо в хозяйстве, либо продается на рынке.
Завтракать или обедать, уже не разберешь, остановились в горном селении Консо.
Народ в Консо и окрестностях трудолюбивый. Строит террасы на горах и выращивает сорго, теффу, кукурузу.
Культура Консо известна так же своими деревянными waga. Wagа устанавливается в месте захоронения, и представляет собой шеренгу из множества персонажей. Самого усопшего, отличимого по гипертрофированному фаллосу, находящемуся в привычном месте или на лбу, нескольких его жен, которых можно узнать по грудям и ожерельям, убитых врагов, кастратов маленького роста, а также крупных животных, убитых покойным во время жизни. К сожалению, увидеть старинные waga можно теперь довольно редко, они давно стали предметом купли-продажи. А традиция их возведения отмирает. Этому способствуют миссионеры, упорно борющиеся с древними языческими культами.
Перекусили жареным мясом под названием тибс, попили макиато и поехали. Впереди двести километров по грунтовке, надо успеть на племенной рынок и затемно добраться до Джинки.
Вдоль дороги непрерывный поток людей, все куда-то идут. Мужчины — налегке, женщины тащат на спине необъятные тюки. Те немногие женщины, что идут порожняком, имеют специфическую походку и осанку. Как будто несут на себе невидимый глазу груз.
Спросили, почему так. Нам ответили, что работа женщины днем, а мужчины ночью — в спальне. На фиг он в этой спальне нужен после дня проведенного за перетаскиванием тяжестей на длинные дистанции, я не понимаю. Но рождаемость высокая, детишек бегает уйма, а это значит, что мужчины находят работодателя.
Стоит нам остановиться, сфотографировать что-либо, как с окрестных гор, босиком, сломя голову несутся дети и беременные женщины. Прайс приемлемый: два бырра взрослый, один бырр ребенок, причем совершенно не важно появился он на свет или еще в утробе. Антон советует деньги приберечь на племена, тем более, что уже не долго осталось.
Окружающий пейзаж меняется. Горы остались позади, вокруг расстилается буш. В кустах у дороги то и дело попадаются дик-дики и птицы, похожие на бесхвостых павлинов. Следов человеческой деятельности не видно, нравы стали свободнее – женщины ходят топлес, Давид доволен.
Туземный рынок. В продаже лук, чеснок, картофель, а так же футболки, предположительно китайского производства. Из интересного – сандалии, изготовленные из автомобильных покрышек. Разных размеров, но одного, «классического», фасона. Безумно тяжелые, об удобстве судить не берусь, но в племенах это популярная обувь.
Странные люди племени Бена. Очень стройные, холеные и привлекательные мужчины в набедренных повязках, с ножами, все в украшениях из бисера. И женщины — приземистые, относительно мужчин – ширококостные, носят каски из колебаса, патронташ из ракушек и выглядят воинственно.
Говорят, что женщины этого племени покрывают грудь шрамами, образующими геометрические узоры, но мы не видели, врать не буду, все поголовно надели футболки. Так же существует теория, что канцелярские цветные скрепки мужчины Бена вдевают в уши неспроста, они означают количество жен.
Прикольно. Мы пили тедж в забегаловке с дедком четырежды-женатым и даже не подозревали об этом. А молодой Бена, звавший меня замуж, оказывается уже имел одну жену. У, обманщик. Скрепку очередную хотел нацепить, а я то думала, что сразила его в самое сердце.
Не прикольно. Обломился мой план поставки канцелярских товаров и обмена их на древние waga.
Кстати о тедже, забегаловке и ее посетителях. Антон, видя, что мы уже нафотались, а лук и чеснок не рассматриваются нами ни в качестве сувениров, ни в качестве товаров первой необходимости, повел нас в забегаловку пить местную медовуху — тедж. С НАСТОЯЩИМИ И ПЕРВЫМИ ЛЮДЬМИ ДРУГОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ, обосновавшимися за столом основательно, и видимо давно. Мы с Давидом смотрели во все глаза. Вид у нас, должно быть был ошалелый и восторженный. И даже «позитивно» настроенная Танька, сравнившая все это с гадюшником, где собираются последние алкаши, не могла уже ничего испортить. Антон купил две бутылки, одной мы проставились, местные нас приняли, контакт был установлен. Мы пили стакан за стаканом, и было наплевать, что стаканы эти никто в жизни не мыл.
Небольшая заминка с церемонией благословления. Кое-как разобрались. Мы с Давидом держим руки над столом, ладонями вверх, мужчины из племени – ладонями вниз. Они дают, мы берем.
Допив, мы плавно перетекли в другую забегаловку, побольше и полюднее, по дороге завязав знакомство с местным проститутом. Проститут был, безусловно, чудо как хорош, но нам без надобности. Построив глазки, продемонстрировав великолепные зубы и поняв, что не обломится, он деликатно нас покинул. Заказали пару бутылок. Мы с Давидом – выпивали и пялились на туземцев, устроившихся на малюсеньких табуретках во дворе, а Танька – корчила рожи и фыркала.
По дороге в Джинку фотографировали местных охотников за быррами. Кто во что горазд, на голове стоят и на ходулях в полной боевой раскраске ходят. Всяк зарабатывает, как может.
Въезд в Джинку преграждает натянутая веревка и странный дорожный знак. Предупреждающий. С рукой в центре. Подозреваю что, либо «Руки прочь от веревки», либо знаки «Stop» закончились. Наши сопровождающие имеют проблемы из-за отсутствия стикера на машине, а мне очень хочется селиться куда-нибудь, тедж просится наружу. Видим приличный отель, но Антон говорит, что это для туристов, expensive. А мы кто?
Селимся в бюджет. Душ, постирушка, Интернет в соседнем отеле. Прошу Антона накормить нас локальной кухней. Татьяна — сыта по горло всем локальным и возвращается в отель, а мы с Давидом идем ужинать.
Местечко для ужина Антон подобрал специфическое, что-то среднее между жилым домом и кафе. Сказавшись больным, он испаряется, оставляя нас расхлебывать. Двух видов капусту с мясом. Одна с берберой, другая без. И не капуста это вовсе, а шпинат отвратительного вида и вкуса. Поиски мяса занимают какое-то время. Вылавливаем его руками, столовых приборов нам не дали, на ощупь. Давид пьет пиво, я скучаю, хозяева дома врубили телевизор на полную мощность, наслаждаются премьер министром.
Говорю: «Может, возьмешь пиво в отель?». Давид соглашается, мы расплачиваемся и идем к выходу, но не тут то было. Пиво уносить нельзя. Вернее пиво можно, а бутылку нельзя. Давид возражает, он заплатил, ему отвечают, что он платил за пиво, а бутылка не продается. В процессе обсуждения выясняется, что цена бутылки навынос значительно превосходит ранее заявленную цену пива. Давид возмущен.
А я имею вполне светский диалог со сторонним наблюдателем:
— Откуда вы?
— Из России.
— Неужели в России пиво продают с бутылками.
— Конечно.
— Наверное, бутылки не стеклянные?
— Уверяю Вас, стеклянные.
— Какая у вас, однако, богатая страна.
Понятно, что беседа наша была, не столь изящна, но важна суть. Давида диалог начинает серьезно напрягать, он переходит на монолог, демонстративно оставляет бутылку с пивом, и мы идем в отель, где и находим голодную Таньку. Поесть ей так и не удалось, так как в ресторане закончилась еда.
Давид расширяет сознание посредством косяка, я пару раз затягиваюсь, но чувствую усталость и иду спать, с дыркой в груди.
Джинка – национальный парк Маго. Мурси и чат церемония.
Ночью шел дождь, и Антон за завтраком высказывает опасение, что в племя Мурси нам будет трудно добраться. Кроме того, он постоянно извиняется перед Давидом. Видите ли, вчера он перекурил травы и, вместо одной из рук у него выросла нога, ходить с помощью которой ему было крайне не удобно. Перед нами извиняться даже не думает. Вот и гадай, что это. Проявление сексизма или идиотизма?
Едем через национальный парк Маго.
Национальный парк Маго, расположенный на обоих берегах реки Омо на участке площадью 2162 кв. км, фактически не имеет условий для приема туристов. На обширных лугах парка пасутся стада бизонов, жирафов, слонов и куду — винторогих антилоп. Иногда можно увидеть льва, леопарда и зебру бурчель. Птичий мир представлен в изобилии — виды пернатых типичны для зоны заливных лугов и речных берегов. Парк поднимается на севере к горе Маго (2528 м). Здесь обитают 56 видов млекопитающих.
Мы не видели ни одного из 56, не говоря уже о стадах. Может быть потому, что все в тумане, а может быть, культурный атташе, любезно предоставивший мне информацию о стране, наврал, и всех животных давно уже убили. А птиц действительно много.
Правительство Эфиопии, посредством денежных средств иностранных инвесторов и международных фондов, активно строит дороги. А потом, по словам Антона, инвесторов кидает.
Вот и дорога к Мурси вся засыпана огромными кучами щебня. Едем по краешку и сползаем в кювет. Вылезаем из машины, почва липнет как тесто. Мужчины враскачку выталкивают машину. Долго очищаем кроссовки, удивляясь, что дорогу так развезло от небольшого по сути дождя.
Догоняем колонну джипов. У первого внедорожника посреди дороги отлетело колесо, и остальные не могут объехать. Водители сообща чинят поломку.
Дальше идем колонной. И почему-то мы всех вытаскиваем, но стоит только нам застрять, как нас кидают самым откровенным образом. Выталкивают нас люди из застрявшего здесь же и видимо давно грузовика. Угощаем их сигаретами.
Антон договорился с джипами-кидалами, что мы наймем одного на всех скаута. Играем с ними в догонялки.
На контрольно пропускном пункте опять заминка из-за стикера. Так что на место мы прибываем в тот момент, когда Мурси уже выстроились шеренгой, а белые прохаживаются вдоль нее и выбирают. Как на рынке с живым товаром.
Наш скаут вооружен автоматом Калашникова, Мурси тоже имеют аналогичное оружие, но значительно превосходящее количеством.
Мурси наиболее воинственное племя из всех, виденных нами.
Традиции Мурси включают: гадание на коровьих внутренностях, ожесточенные бои на палках среди мужчин (помимо палок, иногда применяется автоматическое оружие) и ношение глиняного диска в разрезанной нижней губе у женщин. По одной из версий величина диска свидетельствует о богатстве невесты. Однако антропологи выдвигают еще несколько версий: чтобы отпугивать поработителей или чтобы избежать проникновения зла в тело через рот. Есть так же версия, что губа разрезается для того, чтобы уменьшить привлекательность замужней женщины для представителей противоположного пола и таким образом снизить риск адюльтера.
Помимо разрисовки тел Мурси, как и многие племена долины Омо, используют скарификацию. Для скарификации применяется нож или лезвие бритвы, которым делаются надрезы на коже. В рану втирается пепел, вызывая небольшую инфекцию и, соответственно, рост рубцовой ткани. Когда рана заживает, шрам приобретает форму узелка на поверхности кожи. Такие украшения у мужчин служат отличительными признаками храброго воина. У женщин, приподнятая текстура кожи очень желанна, поскольку повышает их «чувственную» ценность для мужчин.
Антон проводит короткий инструктаж. Правила просты. Прежде, чем фотографировать, надо договориться о цене с каждым, кто будет увековечен на твоем снимке. Чем больше народа на фотографии, тем дороже она стоит.
Выбираю двух теток с автоматом и грудным ребенком, отвожу в сторонку, фотографирую, расплачиваюсь. И по новой. Пока деньги не закончатся.
И все бы ничего, но в процессе отбора тебя обступают со всех сторон, щипают, пихают, толкают – выбери меня. Татьяне легче, она не смогла зарядить камеру и у нее есть законная откорячка, нет камеры – нет фото. На всякий случай детишки проверили у нее карманы. Вдруг чего утаила.
Давид отправляет Антона за понравившейся ему губной тарелкой, которую следует достать из губы молоденькой девушки. Позже в машине Давид, конечно, объясняет свой выбор тем, что данная тарелка была с дырой посередине и ее можно, например, повесить на стену. Ну, мы-то с вами понимаем, в чем дело, из губы достать – круче.
Деньги таят на глазах, а им все мало и, по-моему, меры они не знают. Покупаем металлические браслеты, в форме сердца, продукт переплавки монет, фотографируемся в обнимку с приглянувшимися Мурси, и сбегаем в машину. Чтобы сохранить лицо, а то мне уже показалось, что я сейчас сама начну кусаться, щипаться и царапаться. И еще орать.
Дорогой в Джинку перевариваю. Мурси — как удар под дых, шок. Потрясает полная невозможность сопоставлений. Другие категории, другие ценности, другая культура. В голове не укладывается.
На обратном пути заехали в отель для туристов, перекусили. Снарядили Антона за чатом. Он проявил сообразительность и пригласил друзей, вернее нас к друзьям. Пошли с Давидом на чат церемонию. Татьяна обещала присоединиться позднее.
Устроились на кровати в номере для персонала, и давай жевать, запивать и т.д. Пришла Татьяна, попробовала, сказала: «Нормально», но употреблять не стала, просто поснимала нас, жующих, на камеру, попивая виски. Попели песни, они эфиопские, мы — из «Бременских музыкантов», поговорили о Пушкине, о социализме и его столпах, и, конечно же, как без него, о Бобе Марли. В общем, культурно провели время.
